Мать пела у колыбели своего ребенка; как она горевала, как боялась, что он умрет! Личико его совсем побледнело, глазки были закрыты, дышал он так слабо, а по временам тяжело-тяжело переводил дух, точно вздыхал...
И сердце матери сжималось еще больнее при взгляде на маленького страдальца.
Вдруг в дверь постучали, и вошел бедный старик, закутанный во что-то вроде лошадиной попоны, - попона ведь греет, а ему того и надо было: стояла холодная зима, на дворе все было покрыто снегом и льдом, а ветер так и резал лицо.
Видя, что старик дрожит от холода, а дитя задремало на минуту, мать отошла от колыбели, чтобы налить для гостя в кружку пива и поставить его погреться в печку. Старик же в это время подсел к колыбели и стал покачивать ребенка. Мать опустилась на стул рядом, взглянула на больного ребенка, прислушалась к его тяжелому дыханию и взяла его за ручку.
- Ведь я не лишусь его, не правда ли? - сказала она. - Господь не отнимет его у меня!
Старик - это была сама Смерть - как-то странно кивнул головою; кивок этот мог означать и "да" и "нет". Мать опустила голову, и слезы потекли по ее щекам... Скоро голова ее отяжелела, - бедная не смыкала глаз вот уже три дня и три ночи... Она забылась сном, но всего лишь на минуту; тут она опять встрепенулась и задрожала от холода.
- Что это!? - воскликнула она, озираясь вокруг: старик исчез, а с ним и дитя; старик унес его.
В углу глухо шипели старые часы; тяжелая, свин-цовая гиря дошла до полу... Бум! И часы остановились.
Бедная мать выбежала из дома и стала громко звать своего ребенка. .
На снегу сидела женщина в длинном черном одеянии, она сказала матери:
- Смерть посетила твой дом, и я видела, как она скрылась с твоим малюткой. Она носится быстрее вет-ра и никогда не возвращает, что раз взяла!
- Скажи мне только, какою дорогой она пошла! - сказала мать. - Только укажи мне путь, и я найду ее!
- Я знаю, куда она пошла, но не скажу, пока ты не споешь мне всех песенок, которые певала своему малютке! - сказала женщина в черном. - Я очень люблю их. Я уже слышала их не раз, - я ведь Ночь и видела, как ты плакала, напевая их!..
- Я спою тебе их все, все! - отвечала мать. - Но не задерживай меня теперь, мне надо догнать Смерть, найти моего ребенка!
Ночь молчала, и мать, ломая руки и заливаясь слезами, запела. Много было спето песен - еще больше пролито слез. И вот Ночь промолвила:
- Ступай направо, прямо в темный сосновый бор; туда направилась Смерть с твоим ребенком!
Дойдя до перекрестка в глубине бора, мать остановилась. Куда идти теперь? У самого перекрестка стоял голый терновый куст, без листьев, без цветов; была ведь холодная зима, и он почти весь обледенел.
- Не проходила ли тут Смерть с моим ребенком?
- Проходила! - сказал терновый куст. - Но я не скажу, куда она пошла, пока ты не отогреешь меня на своей груди, у своего сердца. Я мерзну и скоро весь обледенею.
И она крепко прижала его к своей груди. Острые шипы глубоко вонзились ей в тело, и на груди ее выступили крупные капли крови... Зато терновый куст зазеленел и весь покрылся цветами, несмотря на холод зимней ночи, - так тепло у сердца скорбящей матери! И терновый куст указал ей дорогу.
Она привела мать к большому озеру; нигде не было видно ни корабля, ни лодки. Озеро было слегка затянуто льдом; лед этот не выдержал бы ее и в то же время он не позволял ей пуститься через озеро вброд; да и глубоко было! А ей все-таки надо было переправиться через него, если она хотела найти своего ребенка. И вот мать приникла к озеру, чтобы выпить его все до дна; это невозможно для человека, но несчастная мать верила в чудо.
- Нет, из этого толку не будет! - сказало озеро. - Давай-ка лучше сговоримся! Я собираю жемчужины, а таких ясных и чистых, как твои глаза, я еще и не видывало. Если ты согласна выплакать их в меня, я перенесу тебя на тот берег, к большой теплице, где Смерть растит свои цветы и деревья: каждое растение - человеческая жизнь!
- О, чего я не отдам, чтобы только найти моего ребенка! - сказала плачущая мать, залилась слезами еще сильнее, и вот глаза ее упали на дно озера и превратились в две драгоценные жемчужины. Озеро же подхватило мать, и она одним взмахом, как на качелях, перенеслась на другой берег, где стоял огромный диковинный дом. И не разобрать было - гора ли это, обросшая кустарником и вся изрытая пещерами, или здание; бедная мать, впрочем, и вовсе не видела его, - она ведь выплакала свои глаза.
- Где же мне найти Смерть, похитившую моего ребенка? - проговорила она.
- Она еще не возвращалась! - отвечала старая садовница, присматривавшая за теплицей Смерти. - Но как ты нашла сюда дорогу, кто помог тебе?
- Господь Бог! - отвечала мать. - Он сжалился надо мною, сжалься же и ты! Скажи, где мне искать моего ребенка?
- Да я ведь не знаю его! - сказала женщина. - А ты слепая! Сегодня в ночь завяло много цветов и деревьев, и Смерть скоро придет пересаживать их. Ты ведь знаешь, что у каждого человека есть свое дерево жизни или свой цветок, смотря по тому, каков он сам. С виду они совсем обыкновенные растения, но в каждом бьется сердце. Детское сердечко тоже бьется; обойди же все растения - может быть, ты и узнаешь сердце своего ребенка. А теперь, что ж ты мне дашь, если я скажу тебе, как поступать дальше?
- Мне нечего дать тебе! - отвечала несчастная мать. - Но я готова пойти для тебя на край света!
- Ну, там мне нечего искать! - сказала женщина. - А ты вот отдай-ка мне свои длинные черные волосы. Ты сама знаешь, как они хороши, а я люблю хорошие волосы. Я дам тебе в обмен свои седые; это все же лучше, чем ничего!
- Только-то? - сказала мать. - Да я с радостью отдам тебе свои волосы!
И она отдала старухе свои прекрасные, черные волосы, получив в обмен седые.
Потом она вошла в огромную теплицу Смерти, где росли вперемежку цветы и деревья; здесь цвели под стеклянными колпаками нежные гиацинты, там росли большие, пышные пионы, тут - водяные растения, одни свежие и здоровые, другие - полузачахшие, обвитые водяными змеями, стиснутые клешнями черных раков. Были здесь и великолепные пальмы, и дубы, и платаны; росли и петрушка и душистый тмин. У каждого дерева, у каждого цветка было свое имя; каждый цветок, каждое деревцо было человеческою жизнью, а сами-то люди были разбросаны по всему свету: кто жил в Китае, кто в Гренландии, кто где. Попадались тут и большие деревья, росшие в маленьких горшках; им было страшно тесно, и горшки чуть-чуть не лопались; зато было много и маленьких, жалких цветочков, росших в черноземе и обложенных мхом, за ними, как видно, заботливо ухаживали, лелеяли их. Несчастная мать наклонялась ко всякому, даже самому маленькому, цветочку, прислушиваясь к биению его сердечка, и среди миллионов узнала сердце своего ребенка!
- Вот он! - сказала она, протягивая руку к маленькому голубому крокусу, который печально свесил головку.
- Не трогай цветка! - сказала старуха. - Но стань возле него и, когда Смерть придет - я жду ее с минуты на минуту, - не давай ей высадить его, пригрози вырвать какие-нибудь другие цветы. Этого она испугается - она ведь отвечает за них перед Богом; ни один цветок не должен быть вырван без его воли.
Вдруг пахнуло леденящим холодом, и слепая мать догадалась, что явилась Смерть.
- Как ты нашла сюда дорогу? - спросила Смерть. - Как ты могла опередить меня?
- Я мать! - отвечала та.
И Смерть протянула было свою длинную руку к маленькому нежному цветочку, но мать быстро прикрыла его руками, стараясь не помять при этом ни единого лепестка. Тогда Смерть дохнула на ее руки; дыхание Смерти было холоднее северного ветра, и руки матери бессильно опустились.
- Не тебе тягаться со мною! - промолвила Смерть.
- Но Бог сильнее тебя! - сказала мать.
- Я ведь только исполняю его волю! - отвечала Смерть. - Я его садовник, беру его цветы и деревья и пересаживаю их в великий райский сад, в неведомую страну, но как они там растут, что делается в том саду - об этом я не смею сказать тебе!
- Отдай мне моего ребенка! - взмолилась мать, заливаясь слезами, а потом вдруг захватила руками два великолепных цветка и закричала:
- Я повырву все твои цветы, я в отчаянии!
- Не трогай их! - сказала Смерть. - Ты говоришь, что ты несчастна, а сама хочешь сделать несчастною другую мать!..
- Другую мать! - повторила бедная женщина и сейчас же выпустила из рук цветы.
- Вот тебе твои глаза! - сказала Смерть. - Я выловила их из озера - они так ярко блестели там; но я и не знала, что это твои. Возьми их - они стали яснее прежнего - и взгляни вот сюда, в этот глубокий колодец! Я назову имена тех цветков, что ты хотела вырвать, и ты увидишь все их будущее, всю их земную жизнь. Посмотри же, что ты хотела уничтожить!
И мать взглянула в колодец: отрадно было видеть, каким благодеянием была для мира жизнь одного, сколько счастья и радости дарил он окружающим! Взглянула она и на жизнь другого - и увидела горе, нужду, отчаяние и бедствия!
- Обе доли - Божья воля! - сказала Смерть.
- Который же из двух - цветок несчастья и который - счастья? - спросила мать.
- Этого я не скажу! - отвечала Смерть. - Но знай, что в судьбе одного из них ты видела судьбу своего собственного ребенка, все его будущее!
У матери вырвался крик ужаса.
- Какая же судьба ожидала моего ребенка? Скажи мне! Спаси невинного! Спаси мое дитя от всех этих бедствий! Лучше возьми его! Унеси его в царство божье! Забудь мои слезы, мои мольбы, все, что я говорила и делала!
- Я не пойму тебя! - сказала Смерть. - Хочешь ты, чтобы я отдала тебе твое дитя или чтобы унесла его в неведомую страну?
Мать заломила руки, упала на колени и взмолилась творцу:
- Не внемли мне, когда я прощу о чем-либо, несогласном с твоею всеблагою волей! Не внемли мне! Не внемли мне!
И она поникла головою...
А Смерть понесла ее ребенка в неведомую страну.